Скоморошины на пороховой бочке

«Петербургский театрал»|№5 (52) ноябрь – 15 декабря 2024

Текст: Владимир Кантор

Фото: Лана Веснина

В театре «Комедианты» премьера «Капитанской дочки» – художественный руководитель постановки Михаил Левшин вместе с режиссёром-постановщиком Еленой Коноваловой создали спектакль по, наверное, самому динамичному произведению Пушкина. Инсценировку для спектакля написал сценарист Вадим Жук, композитором выступил знаменитый российский бард – Сергей Никитин.


Вообще-то удивительно, что пушкинская «Капитанская дочка» до сих пор не стала театральным хитом, что по ней не сняли голливудский блокбастер. Действие в хрестоматийном романе летит так легко и стремительно, что только и успевай следить за тем, как меняются сюжетные повороты. Беззаботное детство, встреча героя с Пугачёвым в страшную метель, незатейливая жизнь захолустной крепости, затерянной в оренбургских степях, война, любовь, дуэль, смертельное ранение, осада крепости, казнь коменданта и его жены, чудесное спасение, снова опасность, предательство etc etc и даже встреча с императрицей в финале. Никаких тебе печальных пейзажей, страниц психологических терзаний, отступлений, размышлений о судьбах мира или экологии планеты, немагистральных сюжетов. Действие, действие, действие! События толпятся, торопят друг друга и спешат к неочевидному хэппи-энду.

В петербургских театрах «Капитанская дочка» редкая птица. После спектакля Григория Козлова 2005 года вспомнить хоть сколько-нибудь заметную постановку не представляется возможным. Двадцать лет спустя, пушкинский год принес нам сразу две версии — в оперетте и в драме. Любителей лёгкого жанра отсылаю к рецензии Е. Рыбас, а поклонников драматического искусства приглашаю заглянуть в камерный зал театра «Комедианты» на Лиговском проспекте 44 на народную трагикомедию о судьбе Петруши Гринёва, разбойнике и смутьяне Емельяне Пугачёве, коварном Швабрине и сироте Маше Мироновой.

Хотим мы или не хотим, «наше всё», основоположник современного русского языка с каждым годом воспринимается все труднее современными людьми. Однажды услашал такую историю: филолог русского языка, университетский педагог читала дочке сказки Пушкина. Послушав, ребенок сказал: «Ну, все мама, по-древнерусски мы почитали. Теперь давай по-русски».

В «Комедиантах» вышли из этой затруднительной ситуации по-своему, заодно решив проблему батальных сцен и постоянных перемен места действия. Автор веселых театральных капустников «Четвертой стены» драматург Вадим Жук создал пьесу в жанре стилизованных старинных скоморошин, успешно опробованном в конце 1980-х Леонидом Филатовым в сказе «Про Федота-стрельца, удалого молодца». Личность Пушкина и его тексты давно «ушли» в народ. И теперь возвращаются на театральную сцену, приправленные народными шутками-прибаутками и песенками-куплетами трёх бродяг простаков: музыкального Лободы (Леонид Зябкин), он и за благородного может выступить, большого и горластого Онучи (Антон Быстров-Мокрый), у которого вечно глаза навыкате, и наивного юнца Арлуши (Михаил Зайцев). Грубоватый народный балаган, откровенный и театральный с громкими криками врывается на сцену в виде троицы этих злых «арлекинов» в лоскутных, как русское одеяло, рубахах и в лаптях. Разудалая скоморошья бригада — и рассказчики, и слуги просцениума. Они и петербургскими дворянами могут обернуться, и бандой Пугачева, и оренбургскими царскими офицерами. Поймав кураж, и о Пушкине расскажут-покажут, все грешки его вспомнят, и сыграют, проорут, перепоют, станцуют и обсмеют всех и вся, включая того самого зайца-беляка, из-за которого поэт посреди пути повернул оглобли и не поехал в Петербург на восстание декабристов. Театрально-грубо, ёрничая, в открытом приеме, как и положено в балагане!

В таком вот сценическом мире, изображающем то ли трактир, то ли двор, где под рукой лишь деревянные бочки да бочонки — не разберешь с вином или с порохом, уготовано сыграть свою историю романтическим героям Пушкина под пристальным присмотром страшноватого, зато веселого народца. Сценическое оформление спектакля художницы Алины Сверловой лаконично. Небольшая сцена «Комедиантов» не загромождена декорациями, что дает свободу театральной условности. Необходимые детали, как, например, штурм Белогорской крепости или царскосельский сад даются с помощью видеопроекции. Новым этот прием не назовешь, но он точно и функционально использован. Таким образом пространство для игры максимально открыто. В соединении с костюмами, стилизованными под исторические, это дает возможность показать дуэль на шпагах между Гринёвым и Швабриным, казнь капитана Миронова, отца Маши, и пирушку у Пугачёва, словом, эпизоды романа, требующие свободного движения, пространства.

Михаил Левшин и Елена Коновалова задают своим артистам нелёгкую задачу существовать сразу в двух мирах — балаганном и романтическом, при этом играя в буквальном смысле на носу у публики. Зрительный зал «Комедиантов» и без того максимально приближен к игровому пространству, а в этом спектакле многие мизансцены вынесены вплотную к зрителям — полшага-шаг и актер окажется на уровне первого ряда. Публике видны мельчайшие детали. Артисты перед нами воистину, как под увеличительным стеклом. Не каждый исполнитель поначалу это чувствует, и в первой части спектакля скоморохи играют так, будто между ними и залом оркестровая яма или площадь. С появлением главных героев действие выравнивается. И в большинстве сцен артисты справляются, находят необходимое равновесие между лирическим и гротескным, да и лихо закрученный Пушкиным сюжет с каждой сценой все больше увлекает зрителей. Помогает музыка композитора Сергея Никитина, она становится своего рода мосточком между площадной манерой игры и привычным психологическим существованием актеров. Простота и некоторая наивность незатейливых мелодий Никитина легко доступна скоморошьим балалайкам, притопам-прихлопам и дудкам, а интеллигентная, тихая (но такая узнаваемая!) бардовская интонация открывает выход в лирическое пространство игры. Опытная постановочная команда серьезно помогла молодому режиссёру Елене Коноваловой не только по части пьесы, музыки и художественного руководства. Выстроен в спектакле пластический рисунок скоморохов хореографом Юрием Васильковым, групповые сцены обладают продуманным пластическим решением. Хочется пожелать исполнителям не терять найденное, а стремиться точно следовать рисунку хореографа особенно в групповых сценах.

Что же до главных действующих героев драмы, то они имеют все шансы, развиваясь, стать большими актёрскими удачами каждого исполнителя, а сегодня можно уверенно констатировать, что актёрский ансамбль «Капитанской дочки» работает слаженно. На своем месте обаятельная и трепетная Маша. Актриса Ксения Иванова играет, следуя Пушкину, скромную, простую девушку чистейших помыслов и ангельской наивности, умея вызвать к своей героине сочувствие в зрительном зале. Но вокальные возможности актрисы сильно ограничены, а в таком спектакле, где почти у каждого есть выход в музыку, с пением нужно что-то делать. Речь, конечно, не идет о профессиональном вокале, но уровень актёрской песни вполне достижим для любого артиста. Это необходимо хотя бы для того, чтобы не выпадать из общего музыкального тона спектакля.

Два молодых героя — отрицательный персонаж Швабрин и положительный — Петруша Гринёв решены в спектакле парадоксально. Внешне кажется, что актёры должны бы поменяться ролями. Статный Виталий Ковалев с есенинскими русыми кудрями, играющий Швабрина, свободный, сильный, уверенный в себе — вот, в кого бы должна влюбиться Маша, а не в робкого Петрушу, что и ростом пониже и внешностью попроще. Но и в жизни случается по-разному. Артисту Роману Смирнову удалось показать Гринёва почти подростком. Неуверенный в себе, неопытный, с порой размашистыми, но угловатыми движениями — тот самый недоросль, недавний ребенок на наших глазах меняется в следствии непростого выбора, перед которым раз за разом ставит героя жизнь. И актёр передает эти перемены героя. В манере речи, в движениях и жестах, становясь с течением спектакля более уверенным. При этом сохраняя характере героя чистоту и наивность, в открытом взгляде, распахнутым в зал, в котором есть глубина и твёрдость следовать своим убеждениям.

Целомудренная любовь, вспыхнувшая между Машей и Гринёвым, сыграна двумя молодыми артистами Ксенией Ивановой и Романом Смирновым также с помощью открытых и искренних взглядов, которыми обмениваются персонажи. И это замечательные моменты спектакля, которые оттеняют отношения родителей — характерных героев Капитана Миронова и Василисы Егоровны. Поначалу скорее комическая персона Капитана Миронова (Сергей Бледных), напоминающего постаревшего оловянного солдатика из сказки, к эпизоду казни набирает драматизма, как и Василиса Егоровна в игре Татьяны Кожевниковой не бой-баба, вьющая веревки из своего мужа, а добрая, хлебосольная и сердобольная женщина, чья смерть, как и в романе, выглядит нелепой и от этого еще более драматической ошибкой слепой судьбы. К этому блоку характерных героев спектакля примыкает фигура Савельича, дворового дядьки Петруши. Актёр Юрий Агейкин настолько сроднился с ролью заботливого опекуна подростка, что больше внимания тратит не на своего героя, а подыгрывает Роману Смирнову (Гринёву), помогая молодому артисту. Но может быть так и должен поступать настоящий Савельич?

Враг и соперник Петруши опальный офицер Швабрин часто воспринимается, как неудачник, откуда и возникает вся его злоба и коварство. В исполнении Виталия Ковалёва Швабрин полнейший бонвиван, повеса (или, как говорится в спектакле «шаматон»), которого, кажется, постигла временная неудача в виде ссылки на службу в захолустную крепость. Ковалёв играет своего Швабрина человеком, привыкшим действовать в жизни по формуле «пришёл, увидел, победил». Но и Швабрин, хотя более опытен, чем Гринев, тоже молод, порывист. И ревнует он Машу гораздо больше, чем юный Петруша, чья реакция на гадости, которые говорит ему Швабрин из жгучей ревности, прикрытой мнимым равнодушием (это ясно читается в игре артиста), похожа на ссору, которую устраивает школьник не из чувства к любимой, а из самолюбия к себе, своим осмеянным стихам. Виталий Ковалёв ведёт эту сцену уверенно, так, что зритель, который не помнит сюжета или не знает его, не сомневается в том, кто одержит победу в споре, перерастающем в настоящий эффектно сыгранный поединок на шпагах.

Тем драматичнее покажется дальнейшее падение Швабрина, униженного Пугачёвым, а затем растоптанного царским следствием. Большой плюс этой роли, что актер Виталий Ковалёв играет Швабрина сильным человеком. И здесь Швабрин мстит конкуренту не от слабости, отсутствия каких-то там достоинств и мелочности, а от уверенности, что в конце концов он сможет выиграть партию. Швабрин в исполнении Виталия Ковалёва азартен, он прежде всего — игрок.

Центральным героем спектакля «Капитанская дочка» стал Пугачёв (Максим Сергеев). Крепкий, сильный, взрослый мужик, пышная черная борода, раскосый, чуть смеющийся взгляд, хитрый и жесткий, в котором чувствуется харизма. Красный кафтан и чёрная папаха, венчают его облик — казака, посмевшего поднять восстание против официальных властей и выдать себя за царя Петра III. Максим Сергеев играет сильного человека, прекрасно осознающего свое положение. Этому Пугачёву терять нечего, жалеть некого. Он — порождение «русского бунта — бессмысленного и беспощадного». С лёгкостью он расправляется с непокорными вояками, брезгливо отправляет на смерть вдову Миронова. Нет, Пугачёв Максима Сергеева в отличие от своих приспешников (ими оборачиваются вездесущие скоморохи) не куражится, он — действует. Актер не играет злобу, он играет силу, которая идёт и подминает под себя более слабых противников. Силу азартную, бесцельную, но в этом и прелесть этого Пугачёва, который сыгран таким, что с самого начала знает свой конец и всё-таки продолжает.

В Гринёве он обнаруживает другого, почти по французскому философу Лакану. Ему хотелось бы иметь эти качества дворянина — честь, благородство, нет, не для того, чтобы пользоваться и жить так же, а для маски. Он не только азартный игрок, каким является в спектакле Швабрин, он — актёр. Ему хочется доиграть до конца нежданно-негаданно, в первый и в последний раз выпавшую на его долю главную роль в спектакле под названием жизнь. Максим Сергеев играет это состояние. Это удовольствие и упоение игрой. Не хватает Пугачёву исключительности царя, не дотягивает при всей харизме и силе. А в Гринёве он чувствует, что ищет. Поэтому и милует дважды, и потакает, вступая с ним в отношения скорее отцовско-сыновние, поэтому и зовет к себе. Всё это, естественно, есть и у Пушкина, но важно, что актер транслирует это сложное состояние героя в зал, оно считывается.

В череде успешных актёрских работ «Капитанской дочки» и роль Императрицы Екатерины II. Она отдана з. а. РФ Нине Мещаниновой. Сцена с ней — финал спектакля эдакая вишенка на торте. Нина Мещанинова в роли Екатерины II появляется в пышном белом платье, парике, да ещё с изящной живой собачкой. Всё это целый мини - спектакль в спектакле, который устраивает прима «Комедиантов» для публики, завершающийся проникновенной фразой царицы: «О майн гот! Как они любят друг друга, как они умеют любить! Наверное, поэтому я так люблю эту огромную прекрасную, загадочную Россию. Венценосный собрат Людовик Пятнадцатый как-то сказал: «После меня хоть потоп». А я так не думаю, люблю эту землю, люблю Россию!»

Всё хорошо — что хорошо кончается. Веселый балаган, как и положено завершится песней, но уже не живьём. Зазвучит запись Сергея Никитина на стихи Вадима Жука:

Дела любовные и бестолковые,

А-ля пшеничные и васильковые,

Дорога стелется, бегут столетия,

Душа окликнула — душа ответила!

«Капитанская дочка» в «Комедиантах» вышла традиционной простой и искренней музыкальной трагикомедией, без претензии на моду, без желания перехитрить Пушкина и досказать то, о чём классик и не помышлял. После неё люди будут выходить из зала с легким сердцем и добрыми чувствами.

Но вместе с тем в прекрасной инсценировке Вадима Жука, так аккуратно и бережно приспособившего романтический роман к русскому народному балагану, звучат все вечные темы, затронутые классиком и актуальные по сейчас. Так что эта постановка отнюдь не только для школьников, но и для их родителей.